Слова он сыпал обуян

Гарнитура: Тип 1 Тип 2 Тип 3 Тип 4 Тип 5 Тип 6 Тип 7 Тип 8

Размер: A A A A A A

К портрету духовного лица

Нет, у него не лживый взгляд,

Его глаза не лгут.

Они правдиво говорят,

Что их владелец – плут.

Эпитафия

бездушному дельцу

Здесь Джон покоится в тиши.

Конечно, только тело…

Но, говорят, оно души

И прежде не имело!

Поклоннику знати

У него – герцогиня знакомая,

Пообедал он с графом на днях…

Но осталось собой насекомое,

Побывав в королевских кудрях.

Надпись на могиле

школьного педанта

В кромешный ад сегодня взят

Тот, кто учил детей.

Он может там из чертенят

Воспитывать чертей.

При посещении

богатой усадьбы

Наш лорд показывает всем

Прекрасные владенья…

Так евнух знает свой гарем,

Не зная наслажденья.

На лорда Галлоуэй

І

В его роду известных много,

Но сам он не в почете.

Так древнеримская дорога

Теряется в болоте.

ІІ

Тебе дворец не ко двору.

Попробуй отыскать

Глухую, грязную нору –

Душе твоей под стать!

Книжный червь

Пусть книжный червь – жилец резного шкафа –

В поэзии узоры прогрызет,

Но, уважая вкус владельца-графа,

Пусть пощадит тисненый переплет!

Надгробная надпись

Прошел Джон Бушби честный путь.

Он жил с моралью в дружбе.

Попробуй, дьявол, обмануть

Такого Джона Бушби!

О черепе тупицы

Господь во всем, конечно, прав.

Но кажется непостижимым,

Зачем он создал прочный шкаф

С таким убогим содержимым!

Надпись на могиле

сельского волокиты

Рыдайте, добрые мужья,

На этой скорбной тризне.

Сосед покойный, слышал я,

Вам помогал при жизни.

Пусть школьников шумливый рой

Могилы не тревожит…

Тот, кто лежит в земле сырой,

Был им отцом, быть может!

О происхождении

одной особы

В году семьсот сорок девятом

(Точнее я не помню даты)

Лепить свинью задумал черт.

Но вдруг в последнее мгновенье

Он изменил свое решенье,

И вас он вылепил, милорд!

Потомку Стюартов[46] Потомку Стюартов – Эпиграмма на лорда Галлоуэй, кичившегося своим родством со Стюартами.

Нет, вы – не Стюарт, ваша честь.

Бесстрашны Стюартов сердца.

Глупцы в семействе этом есть,

Но не бывало подлеца!

На благодарственном молебне

по случаю победы

О лицемерье, служишь ты молебны

Над прахом всех загубленных тобой.

Но разве нужен небу гимн хвалебный

И благодарность за разбой?

Ответ

«верноподданным уроженцам

Шотландии»[47] Ответ «верноподданным уроженцам Шотландии»… – Бернс презирал шотландцев, называвших себя «верноподданными уроженцами Шотландии». Однажды за столом в таверне один из таких «верноподданных» протянул Бернсу листок бумаги. На этом листке был написан пасквиль на «бунтовщиков», в том числе и на Бернса. Поэт тут же написал ответ и передал его «верноподданным».

Вы, верные трону, безропотный скот,

Пируйте, орите всю ночь напролет.

Позор ваш – надежный от зависти щит.

Но что от презрения вас защитит?

При посещении

разрушенного дворца

шотландских королей

Когда-то Стюарты владели этим троном

И вся Шотландия жила по их законам.

Теперь без кровли дом, где прежде был престол,

А их венец с державой перешел

К чужой династии, к семье из-за границы,

Где друг за другом следуют тупицы.

Чем больше знаешь их, тиранов наших дней,

Тем презираешь их сильней.

Переводчику Марциала

О ты, кого поэзия изгнала,

Кто в нашей прозе места не нашел,-

Ты слышишь крик поэта Марциала:

«Разбой! Грабеж! Меня он перевел!..»

Ответ на угрозу

злонамеренного критика

Немало льву вражда ударов нанесла,

Но сохрани нас бог от ярости осла!

Актрисе мисс Фонтенелль[48] Актрисе мисс Фонтенелль – Стихотворение обращено к Луизе Фонтенелль, актрисе дамфризского театра, для которого Бернс писал стихотворные прологи.

Эльф, живущий на свободе,

Образ дикой красоты,

Не тебе хвала – природе.

Лишь себя играешь ты!

Позабудь живые чувства

И природу приневоль,

Лги, фальшивь, терзай искусство –

Вот тогда сыграешь роль!

К портрету

известной мисс Бернс

Полно вам шипеть, как змеи!

Всех затмит она собой.

Был один грешок за нею…

Меньше ль было у любой?

Ярлычок на карету

знатной дамы

Как твоя госпожа, ты трещишь, дребезжа,

Обгоняя возки, таратайки,

Но слетишь под откос, если оси колес

Ненадежны, как сердце хозяйки!

О золотом кольце

– Зачем надевают кольцо золотое

На палец, когда обручаются двое? –

Меня любопытная леди спросила.

Не став пред вопросом в тупик,

Ответил я так собеседнице милой:

– Владеет любовь электрической силой,

А золото – проводник!

Красавице,

проповедующей свободу

и равенство

Ты восклицаешь: «Равенство! Свобода!»

Но, милая, слова твои – обман.

Ты ввергла в рабство множество народа

И властвуешь бездушно, как тиран.

Надпись

на могиле эсквайра,

который был под башмаком

у жены

Со дней Адама все напасти

Проистекают от жены.

Та, у кого ты был во власти,

Была во власти сатаны.

Эпитафия

преподавателю латыни

Тебе мы кланяемся низко,

В последний раз сказав: «Аминь!»

Грешил ты редко по-английски.

Пусть бог простит твою латынь!

Мисс Джинни Скотт

О, будь у скóттов каждый клан

Таким, как Джинни Скотт,-

Мы покорили б англичан,

А не наоборот.

Лорд-адвокат

Слова он сыпал, обуян

Ораторским экстазом,

И красноречия туман

Ему окутал разум.

Он стал затылок свой скрести,

Нуждаясь в смысле здравом,

И где не мог его найти,

Заткнул прорехи правом…

Проповеднику

Лемингтонской церкви

Нет злее ветра этих дней,

Нет церкви – этой холодней.

Не церковь, а какой-то лéдник.

А в ней холодный проповедник.

Пусть он согреется в аду,

Пока я вновь сюда приду!

Трактирщице из Рослина

Достойна всякого почета

Владений этих госпожа.

В ее таверне есть работа

Для кружки, ложки и ножа.

Пускай она, судьбой хранима,

Еще полвека проживет.

И – верьте! – не промчусь я мимо

Ее распахнутых ворот!

О плохих дорогах

Я ехал к вам то вплавь, то вброд.

Меня хранили боги.

Не любит местный ваш народ

Чинить свои дороги.

Строку из Библии прочти,

О город многогрешный:

Коль ты не выпрямишь пути,

Пойдешь ты в ад кромешный!

Надпись

на могиле честолюбца

Покойник был дурак и так любил чины,

Что требует в аду короны сатаны.

– Нет, – молвил сатана. – Ты зол, и даже слишком,

Но надо обладать каким-нибудь умишком!

Эпитафия

твердолобому трусу

Клади земли тончайший слой

На это сердце робкое,

Но башню целую построй

Над черепной коробкою!

Художнику

Прими мой дружеский совет:

Писать тебе не надо

Небесных ангелов портрет.

Рисуй владыку ада!

Тебе известней адский лорд,

Чем ангел белокурый.

Куда живее выйдет черт,

Написанный с натуры!

Девушке

маленького роста

На то и меньше мой алмаз

Гранитной темной глыбы,

Чтобы дороже вó сто раз

Его ценить могли бы!

Эпитафия

владельцу усадьбы

Джемс Грив Богхéд

Был мой сосед,

И, если в рай пошел он,

Хочу я в ад,

Коль райский сад

Таких соседей полон.

Нетленный капитан

Пред тем, как предать капитана могиле,

Друзья бальзамировать сердце решили.

– Нет, – молвил прохожий, – он так ядовит,

Что даже червяк от него убежит!

В защиту акцизного[49] В защиту акцизного – Однажды в присутствии Бернса, служившего в то время мелким акцизным чиновником, какой-то помещик стал издеваться над акцизными. Бернс подошел к окну и написал этот экспромт алмазом на стекле.

Вам, остроумцам, праздным и капризным,

Довольно издеваться над акцизным.

Чем лучше ваш премьер или священник,

С живых и мертвых требующий денег

И на приход глядящий с укоризной?

Кто он такой? Духовный ваш акцизный!

Капитану Ридделю

при возвращении газеты[50] Капитану Ридделю при возвращении газеты – Бернс не имел возможности выписывать газеты. Его сосед, капитан Риддель, посылал ему пачки прочитанных газет и журналов.

Газетные строчки

Прочел я до точки,

Но в них, к сожалению, мало

Известий столичных,

Вестей заграничных.

И крупных разбоев не стало.

Газетная братья

Имеет понятье,

Что значат известка и глина,

Но в том, что сложнее,-

Ручаться я смею,-

Она, как младенец, невинна.

И это перо

Не слишком остро.

Боюсь, что оно не ответит

На все бесконечное ваше добро.

Ах, если б у солнца мне вырвать перо –

Такое, что греет и светит!

Три вывески

I

Напоминает он лицом

Ту вывеску, что над крыльцом

Гремит, блестит,

Лаская слух и взор,

И говорит:

«Здесь постоялый двор».

II

Как эта голова чиста, пуста,

Припудрена, искусно завита!

Такую видишь в лавке брадобрея.

И каждый, кто проходит перед нею,

Одни и те же говорит слова:

– Вот голова!

III

А эта голова

Могучего напоминает льва,

Но только льва довольно мирного –

Трактирного.

Стихи,

написанные алмазом

на окне гостиницы

Мы к вам пришли

Не тешить взгляд

Заводом вашим местным,

А для того,

Чтоб смрадный ад

Был местом,

Нам известным.

Мы к вам стучались

Целый час.

Привратник не ответил.

И дай нам бог,

Чтоб так же нас

Привратник ада встретил!

Эпитафия

старухе Гриззель Грим

Лежит карга под камнем сим.

И не могу понять я,

Как этой ведьме Гриззель Грим

Раскрыла смерть объятья!

Эпитафия

Вильяму Грэхему, эсквайру

Склонясь у гробового входа,

– О смерть! – воскликнула природа,-

Когда удастся мне опять

Такого олуха создать!..

Надпись

на официальной бумаге,

которая предписывала поэту

«служить, а не думать»

К политике будь слеп и глух,

Коль ходишь ты в заплатах.

Запомни: зрение и слух –

Удел одних богатых!

По поводу болезни

капитана Френсиса Гроуза

Проведав, что Френсис в объятиях смерти,

Топ-топ – прибежали к одру его черти.

Но, слыша, как стонут под грузом больного

Тяжелые ножки кровати дубовой,

Они отказались принять его душу:

Легко ли поднять эту грузную тушу!

Зеркало

Ты обозвал меня совой,

Но сам себя обидел:

Во мне ты только образ свой,

Как в зеркале, увидел.

Знакомому,

который отвернулся

при встрече с поэтом

Чего ты краснеешь, встречаясь со мной?

Я знаю: ты глуп и рогат.

Но в этих достоинствах кто-то иной,

А вовсе не ты виноват!

Джонсону

Мошенники, ханжи и сумасброды,

Свободу невзлюбив, шипят со всех сторон.

Но если гений стал врагом свободы,-

Самоубийца он.

Лорду,

который не пустил

в свои палаты поэта

и его друзей,

интересовавшихся архитектурой

Пред нами дверь в свои палаты

Закрыли вы, милорд.

Но мы – не малые ребята.

А ваш дворец – не торт!

Эпитафия самоубийце

Себя, как плевел, вырвал тот,

Кого посеял дьявол.

Самоубийством от хлопот

Он господа избавил.

Эпитафия

крикливому спорщику

Ушел ли ты в блаженный рай

Иль в ад, где воют черти,-

Впервые этот вздорный лай

Услышат в царстве смерти.

Эпитафия

церковному старосте,

сапожнику Гуду

Пусть по приказу сатаны

Покойника назначат

В аду хранителем казны,-

Он ловко деньги прячет.

Мистеру

Вильяму Моль оф Панмур,

которого поэт увидел

в новом элегантном фаэтоне

на скачках (бегах)

Я согласиться должен, что бесспорно

Твой новый фаэтон имел успех.

Так некий вор мечтал, чтоб выше всех

Ему соорудили столб позорный.

* * *

Недаром, видимо, господь

Когда-то посулил:

Не только души, но и плоть

Восстанет из могил.

А то б вовеки не воскрес

Души лишенный Кардонесс!

Читать далее

Источник