Жуками сыплет сонный сад

Áîðèñ Ïàñòåðíàê
Êàê áðîíçîâîé çîëîé æàðîâåíü,
Æóêàìè ñûïëåò ñîííûé ñàä.
Ñî ìíîé, ñ ìîåé ñâå÷îþ âðîâåíü
Ìèðû ðàñöâåòøèå âèñÿò.

È, êàê â íåñëûõàííóþ âåðó,
ß â ýòó íî÷ü ïåðåõîæó,
Ãäå òîïîëü îáâåòøàëî-ñåðûé
Çàâåñèë ëóííóþ ìåæó.

Ãäå ïðóä – êàê ÿâëåííàÿ òàéíà,
Ãäå øåï÷åò ÿáëîíè ïðèáîé,
Ãäå ñàä âèñèò ïîñòðîéêîé ñâàéíîé
È äåðæèò íåáî ïðåä ñîáîé.

Ñîçíàíèå ÷åëîâåêà, êàê ñîâîêóïíîñòü ïåðåæèòîãî è âîñïðèíÿòîãî, â öèâèëèçàöèè çàïàäà, òî åñòü öèâèëèçàöèè ðàññóäêà, áåçóñëîâíî, âåùü âåñüìà çàõëàìë¸ííàÿ. È, åñëè ïðèíÿòü ôàêò, ÷òî âîñïðèíèìàåìîå âîêðóã òîæäåñòâåííî âíóòðåíåìó ìèðó, âûõîäèò, ÷òî ìèð, êàê ìû åãî âèäèì, ïðîñòî ñâàëêà èñòîðèè, ñïðåñîâàíàÿ ñèëîé òÿæåñòè âðåìåíè.
Âîïðîñ: “À ñóùåñòâóåò ëè ñîñòîÿíèå, â êîòîðîì Âîñïðèÿòèå îñâîáîæäåíî îò îãðàíè÷åíèé âíóòðåííåãî ìèðà?” Ñòèõîòâîðåíèå Á. Ïàñòðåíàêà “êàê áðîíçîâîé çîëîé…” ÿâëÿåò ñîáîé òðàíñêðèïöèþ äàííîãî ñîñòîÿíèÿ, àëãîðèòì àêòóàëèçàöèè âíèìàíèÿ, ÿâëÿåò ñîáîé çàôèêñèðîâàííûé óãîë âçîðà.
Ïåðâûå äâå ñòðîêè ñëóæàò âçë¸òíîé ïîëîñîé, çàäàþò ðèòì è ìàøòàá îáðàçíîñòè. Íåâûãîðàþùèå óãëè æèçíè â äðåìëþùåì íî÷íîì ñàäó ñûïÿòñÿ ñ äèíàìèêîé òðÿñóùåãîñÿ ñèòà.
Äàëåå, â òðåòüåé è ÷åòðâ¸ðòîé ñòðîêå, “âðîâåíü”, íàïðîòèâ, ãëàç-ê-ãëàçó, ñî ñâå÷îé- èñòî÷íèêîì ñâåòà, íàïðàâëåíèåì âçãëÿäà, îãí¸ì ñîçíàíèÿ, ïîÿâëÿþòñÿ “ðàñöâåòøèå ìèðû”, öâåòû, îùóøàåìûå àâòîðîì êàê ïîëíîöåíûå ñî-áåñêîíå÷íûå âñåìó âñåëåííûå.
È çäåñü, â ìîìåíò îñîçíàíèÿ áåçãðàíè÷íîñòè âñåãî âîñïðèíèìàåìîãî, íà÷èíàåòñÿ âòîðàÿ ñòðîôà, “íåñëûõàííîé âåðîé” â íåïîâòîðèìîñòü êàæäîãî ìîìåíòà, â ñàìó æèçíü, íî÷ü, ìèã. Âîçìîæíî, ÷òî è ñàìà “íåñëûõàííîñòü” ýòîé âåðû ñâÿçàíà ñ å¸ íåâûñêàçàíîñòüþ, à ñêîðåé äàæå, ñ òèøèííîé ïðèðîäîé ýòîé “âåðû”. È çäåñü âíóòðåííÿÿ òèøèíà îòâðàùàåò âçãëÿä îò ðåôëåêñèè è ñòàíîâèòüñÿ âèäíî, êàê ñåðûå íî÷üþ òîïîëÿ, ïî-çåìíîìó ïîò¸ðòûå, çàâåñèëè íåáåñíûé ñâåò ëóíû.
 äåâÿòîé ñòðîêå ñòèõîòâîðåíèå ñèíîíèìîíè÷íî ñëîâó “Áîã”, âçÿòîì â áûòîâîì è ëèòåðàòóðíîì ñìûñëå, òî åñòü êàê èñòî÷íèê âñåãî, “Îêîí÷àòåëüíàÿ ïðè÷èíà”, êàê ïèñàë Ô.Ì. Äîñòîåâñêèé. È èíòåíñèâíîñòü âîñïðèÿòèÿ “Íåñëûõàíîé âåðû”- îùóùåíèå êàæäîãî ìîìåíòà æèçíè, âíå çàâèñèìîñòè îò âíåøíèõ îáñòîÿòåëüñòâ è íåäóãîâ, êàê íåïîâòîðèìîé ìèñòåðèè, è ïîçâîëÿåò Ïàñòåðíàêó ÷óâñòâîâàòü â íî÷íîì ïðóäó ýòó òàéíó, ýòî âñåìèëîñòèâèéøèé èñòî÷íèê, è íåìèíóåìî ïîíÿòü, ÷òî èìåííî ýòà òàéíà è “ßâèëà” åìó âåñü ýòîò ìèð, êàê îáüåêò âñåãî ÷òî îñîçíà¸ò äóøà- ïðåäïîëîæèì, òîò îðãàí ñîçíàíèÿ, ôóíêöèåé êîòîðîãî ÿâëÿåòñÿ áåçîãîâîðî÷íîå ïðèÿòèå. Ïîæàëóé, çäåñü îñòà¸òüñÿ òîëüêî ÷óâñòâîâàòü, ñëóøàòü øóì ëèñòâû ÿáëîíü, ñìîòðåòü íà íåáî, ïîäï¸ðòîå êîëîíàäîé ñàäà, è. êàê ïèñàë Ïàñòåðíàê â ïîçäíåì, íî íå ìåíåå èçÿùíîì ñòèõîòâîðåíèè”Òîëüêî æèòü, è òîëüêî- äî êîíöà!”
Àíãëèéñêèé Ñèìâîëèñò íà÷àëà äåâÿòíàäöàòîãî âåêà (èìåííî äåâÿòíàäöàòîãî, çäåñü íåò îãîâîðêè- îí íà ñòî ëåò îïåðåäèë Âðåìÿ)- Áëåéê, â ñâîåì ñáîðíèêå “Ïåñíè íåâèíîñòè, ïåñíè Îïûòà” èçó÷èë âëèÿíèå æèçíåííûõ ïåðåæèâàíèé, îñòàâøèõñÿ ïîçàäè, è ïðèøåë ê âûâîäó, ÷òî îäíèì èç êðèòåðèåâ Îñîçíàíîñòè ÿâëÿåòüñÿ ñïîñîáíîñòü ñîçíàíèÿ îòðåøàòüñÿ îò ïàìÿòè. Âîçìîæíî, èìåííî ýòî èìåë â âèäó Èèñóñ Õðèñòîñ, ãîâîðÿ “áóäòå êàê äåòè”. Äàëüíåéøèì ðàçâèòèåì ýòîé êîíöåïöèè ïðåäñòàâëÿåòüñÿ èäåÿ, ÷òî âîçìîæíî ïàðàëëåëüíîå èñïîëüçîâàíèå ñîñòîÿíèé íåâèííîñòè è îïûòà.
Ýòî ñîñòîÿíèå îí íàçâàë Îïûòíàÿ Íåâèííîñòü- ñîñòîÿíèå Ëè÷íîñòè, êàê ñîçíàíèå, îïðåäåëÿþùåå áûòè¸, à íåîïðåäåëÿåìîå èì. Ñîñòîÿíèå äåÿòåëüíîé ëþáâè, ðàäîñòíîãî ñîçèäàíèÿ. Èìåííî ýòèì ÷óâñòâîì ïðîíèçàíà ïîýòèêà Ïàñòåðíàêà.
Ñòèõîòâîðåíüå Á.Ïàñòåðíàêà “Êàê áðîíçîâîé çîëîé…”, ïîðàçèòåëüíîå ÷èñòîòîé è ÿñíîñòüþ îáðàçîâ, åñòü íåñîìíåííîå, çàôèêñèðîâàííîå ñâèäåòåëüñòâî ÿñíîñòè è ÷èñòîòû óìà è âîñïðèÿòèÿ. Óìà, ñâîáîäíîãî îò íåãàòèâíûõ è çëîêà÷åñòâåííûõ âîçäåéñòâèé Îïûòà. Íå åãî àâòîðà, âî âñÿêîì ñëó÷àå- íå òîëüêî, íî ÷åëîâåêà- òîæäåñòâåííîãî Òâîðöó ñóùåñòâà.

Борису Пильняку

Иль я не знаю, что, в потемки тычась,
Вовек не вышла б к свету темнота,
И я — урод, и счастье сотен тысяч
Не ближе мне пустого счастья ста?

И разве я не мерюсь пятилеткой,
Не падаю, не подымаюсь с ней?
Но как мне быть с моей грудною клеткой
И с тем, что всякой косности косней?

Напрасно в дни великого совета,
Где высшей страсти отданы места,
Оставлена вакансия поэта:
Она опасна, если не пуста.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Определение поэзии

Это — круто налившийся свист,
Это — щелканье сдавленных льдинок.
Это — ночь, леденящая лист,
Это — двух соловьев поединок.

Это — сладкий заглохший горох,
Это — слезы вселенной в лопатках,
Это — с пультов и с флейт — Figaro
Низвергается градом на грядку.

Всё. что ночи так важно сыскать
На глубоких купаленных доньях,
И звезду донести до садка
На трепещущих мокрых ладонях.

Площе досок в воде — духота.
Небосвод завалился ольхою,
Этим звездам к лицу б хохотать,
Ан вселенная — место глухое.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Как бронзовой золой жаровень…

Как бронзовой золой жаровень,
Жуками сыплет сонный сад.
Со мной, с моей свечою вровень
Миры расцветшие висят.

И, как в неслыханную веру,
Я в эту ночь перехожу,
Где тополь обветшало-серый
Завесил лунную межу.

Где пруд — как явленная тайна,
Где шепчет яблони прибой,
Где сад висит постройкой свайной
И держит небо пред собой.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Все наденут сегодня пальто

Все наденут сегодня пальто
И заденут за поросли капель,
Но из них не заметит никто,
Что опять я ненастьями запил.

Засребрятся малины листы,
Запрокинувшись кверху изнанкой,
Солнце грустно сегодня, как ты,-
Солнце нынче, как ты, северянка.

Все наденут сегодня пальто,
Но и мы проживем без убытка.
Нынче нам не заменит ничто
Затуманившегося напитка.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Петухи

Всю ночь вода трудилась без отдышки.
Дождь до утра льняное масло жег.
И валит пар из-под лиловой крышки,
Земля дымится, словно щей горшок.

Когда ж трава, отряхиваясь, вскочит,
Кто мой испуг изобразит росе
В тот час, как загорланит первый кочет,
За ним другой, еще за этим все?

Перебирая годы поименно,
Поочередно окликая тьму,
Они пророчить станут перемену
Дождю, земле, любви — всему, всему.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Под открытым небом

Вытянись вся в длину,
Во весь рост
На полевом стану
В обществе звезд.

Незыблем их порядок.
Извечен ход времен.
Да будет так же сладок
И нерушим твой сон.

Мирами правит жалость,
Любовью внушена
Вселенной небывалость
И жизни новизна.

У женщины в ладони,
У девушки в горсти
Рождений и агоний
Начала и пути.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Ты так играла эту роль!..

Ты так играла эту роль!
Я забывал, что сам — суфлер!
Что будешь петь и во второй,
Кто б первой ни совлек.

Вдоль облаков шла лодка. Вдоль
Лугами кошеных кормов.
Ты так играла эту роль,
Как лепет шлюз — кормой!

И, низко рея на руле
Касаткой об одном крыле,
Ты так!- ты лучше всех ролей
Играла эту роль!

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Страшная сказка

Все переменится вокруг.
Отстроится столица.
Детей разбуженных испуг
Вовеки не простится.

Не сможет позабыться страх,
Изборождавший лица.
Сторицей должен будет враг
За это поплатиться.
Запомнится его обстрел.
Сполна зачтется время,
Когда он делал, что хотел,
Как ирод в вифлееме.
Настанет новый, лучший век.
Исчезнут очевидцы.
Мученья маленьких калек
Не смогут позабыться.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Весна, я с улицы, где тополь удивлен…

Весна, я с улицы, где тополь удивлен,
Где даль пугается, где дом упасть боится,
Где воздух синь, как узелок с бельем
У выписавшегося из больницы.

Где вечер пуст, как прерванный рассказ,
Оставленный звездой без продолженья
К недоуменью тысяч шумных глаз,
Бездонных и лишенных выраженья.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Нежность

Ослепляя блеском,
Вечерело в семь.
С улиц к занавескам
Подступала темь.
Люди — манекены,
Только страсть с тоской
Водит по Вселенной
Шарящей рукой.
Сердце под ладонью
Дрожью выдает
Бегство и погоню,
Трепет и полет.
Чувству на свободе
Вольно налегке,
Точно рвет поводья
Лошадь в мундштуке.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

О, знал бы я, что так бывает..

.
О, знал бы я, что так бывает,
Когда пускался на дебют,
Что строчки с кровью — убивают,
Нахлынут горлом и убьют!

От шуток с этой подоплекой
Я б отказался наотрез.
Начало было так далеко,
Так робок первый интерес.

Но старость — это Рим, который
Взамен турусов и колес
Не читки требует с актера,
А полной гибели всерьез.

Когда строку диктует чувство,
Оно на сцену шлет раба,
И тут кончается искусство,
И дышат почва и судьба.

Нобелевская премия

Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони,
Мне наружу ходу нет.

Темный лес и берег пруда,
Ели сваленной бревно.
Путь отрезан отовсюду.
Будь что будет, все равно.

Что же сделал я за пакость,
Я убийца и злодей?
Я весь мир заставил плакать
Над красой земли моей.

Но и так, почти у гроба,
Верю я, придет пора —
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Любить иных, тяжелый крест

Любить иных — тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.

Весною слышен шорох снов
И шелест новостей и истин.
Ты из семьи таких основ.
Твой смысл, как воздух, бескорыстен.

Легко проснуться и прозреть,
Словесный сор из сердца вытрясть
И жить, не засоряясь впредь,
Все это — не большая хитрость.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Девочка
Ночевала тучка золотая
На груди утеса великана.
(Лермонтов)

Из сада, с качелей, с бухты-барахты
Вбегает ветка в трюмо!
Огромная, близкая, с каплей смарагда
На кончике кисти прямой.

Сад застлан, пропал за ее беспорядком,
За бьющей в лицо кутерьмой.
Родная, громадная, с сад, а характером
Сестра! Второе трюмо!

Но вот эту ветку вносят в рюмке
И ставят к раме трюмо.
Кто это,- гадает,- глаза мне рюмит
Тюремной людской дремой?

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Душа

О, вольноотпущенница, если вспомнится,
О, если забудется, пленница лет.
По мнению многих, душа и паломница,
По-моему,- тень без особых примет.

О,- в камне стиха, даже если ты канула,
Утопленница, даже если — в пыли,
Ты бьешься, как билась княжна Тараканова,
Когда февралем залило равелин.

О, внедренная! Хлопоча об амнистии,
Кляня времена, как клянут сторожей,
Стучатся опавшие годы, как листья,
В садовую изгородь календарей.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Зимнее небо

Цельною льдиной из дымности вынут
Ставший с неделю звездный поток.
Клуб конькобежцев вверху опрокинут:
Чокается со звонкою ночью каток.

Реже-реже-ре-же ступай, конькобежец,
В беге ссекая шаг свысока.
На повороте созвездьем врежется
В небо Норвегии скрежет конька.

Воздух окован мерзлым железом.
О конькобежцы! Там — все равно,
Что, как глаза со змеиным разрезом,
Ночь на земле, и как кость домино;

Что языком обомлевшей легавой
Месяц к себе примерзает; что рты,
Как у фальшивомонетчиков,- лавой
Дух захватившего льда налиты.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Ивака

Кокошник нахлобучила
Из низок ливня — паросль.
Футляр дымится тучею,
В ветвях горит стеклярус.

И на подушке плюшевой
Сверкает в переливах
Разорванное кружево
Деревьев говорливых.

Сережек аметистовых
И шишек из сапфира
Нельзя и было выставить,
Из-под земли не вырыв.

Чтоб горы очаровывать
В лиловых мочках яра,
Их вынули из нового
Уральского футляра.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Импровизация

Я клавишей стаю кормил с руки
Под хлопанье крыльев, плеск и клекот.
Я вытянул руки, я встал на носки,
Рукав завернулся, ночь терлась о локоть.

И было темно. И это был пруд
И волны.- И птиц из породы люблю вас,
Казалось, скорей умертвят, чем умрут
Крикливые, черные, крепкие клювы.

И это был пруд. И было темно.
Пылали кубышки с полуночным дегтем.
И было волною обглодано дно
У лодки. И грызлися птицы у локтя.

И ночь полоскалась в гортанях запруд,
Казалось, покамест птенец не накормлен,
И самки скорей умертвят, чем умрут
Рулады в крикливом, искривленном горле.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Март

Солнце греет до седьмого пота,
И бушует, одурев, овраг.
Как у дюжей скотницы работа,
Дело у весны кипит в руках.

Чахнет снег и болен малокровьем
В веточках бессильно синих жил.
Но дымится жизнь в хлеву коровьем,
И здоровьем пышут зубья вил.

Эти ночи, эти дни и ночи!
Дробь капелей к середине дня,
Кровельных сосулек худосочье,
Ручейков бессонных болтовня!

Настежь всё, конюшня и коровник.
Голуби в снегу клюют овес,
И всего живитель и виновник —
Пахнет свежим воздухом навоз.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Не как люди, не еженедельно…

Не как люди, не еженедельно.
Не всегда, в столетье раза два
Я молил тебя: членораздельно
Повтори творящие слова.

И тебе ж невыносимы смеси
Откровений и людских неволь.
Как же хочешь ты, чтоб я был весел,
С чем бы стал ты есть земную соль?

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Не трогать

«Не трогать, свежевыкрашен»,-
Душа не береглась,
И память — в пятнах икр и щек,
И рук, и губ, и глаз.

Я больше всех удач и бед
За то тебя любил,
Что пожелтелый белый свет
С тобой — белей белил.

И мгла моя, мой друг, божусь,
Он станет как-нибудь
Белей, чем бред, чем абажур,
Чем белый бинт на лбу!

Подражатели

Пекло, и берег был высок.
С подплывшей лодки цепь упала
Змеей гремучею — в песок,
Гремучей ржавчиной — в купаву.

И вышли двое. Под обрыв
Хотелось крикнуть им: «Простите,
Но бросьтесь, будьте так добры,
Не врозь, так в реку, как хотите.

Вы верны лучшим образцам.
Конечно, ищущий обрящет.
Но… бросьте лодкою бряцать:
В траве терзается образчик».

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Раскованный голос

В шалящую полночью площадь,
B сплошавшую белую бездну
Незримому ими — «Извозчик!»
Низринуть с подьезда. С подьезда

Столкнуть в воспаленную полночь,
И слышать сквозь темные спаи
Ее поцелуев — «На помощь!»
Мой голос зовет, утопая.

И видеть, как в единоборстве
С метелью, с лютейшей из лютен,
Он — этот мой голос — на черствой
Узде выплывает из мути…

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Сложа весла

Лодка колотится в сонной груди,
Ивы нависли, целуют в ключицы,
В локти, в уключины — о погоди,
Это ведь может со всеми случиться!

Этим ведь в песне тешатся все.
Это ведь значит — пепел сиреневый,
Роскошь крошеной ромашки в росе,
Губы и губы на звезды выменивать!

Это ведь значит — обнять небосвод,
Руки сплести вкруг Геракла громадного,
Это ведь значит — века напролет
Ночи на щелканье славок проматывать!

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Сон

Мне снилась осень в полусвете стекол,
Друзья и ты в их шутовской гурьбе,
И, как с небес добывший крови сокол,
Спускалось сердце на руку к тебе.

Но время шло, и старилось, и глохло,
И, поволокой рамы серебря,
Заря из сада обдавала стекла
Кровавыми слезами сентября.

Но время шло и старилось. И рыхлый,
Как лед, трещал и таял кресел шелк.
Вдруг, громкая, запнулась ты и стихла,
И сон, как отзвук колокола, смолк.

Я пробудился. Был, как осень, темен
Рассвет, и ветер, удаляясь, нес,
Как за возом бегущий дождь соломин,
Гряду бегущих по небу берез.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Стрижи

Нет сил никаких у вечерних стрижей
Сдержать голубую прохладу.
Она прорвалась из горластых грудей
И льется, и нет с нею сладу.

И нет у вечерних стрижей ничего,
Что б там, наверху, задержало
Витийственный возглас их: о торжество,
Смотрите, земля убежала!

Как белым ключом закипая в котле,
Уходит бранчливая влага,-
Смотрите, смотрите — нет места земле
От края небес до оврага.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Тоска

Для этой книги на эпиграф
Пустыни сипли,
Ревели львы и к зорям тигров
Тянулся Киплинг.

Зиял, иссякнув, страшный кладезь
Тоски отверстой,
Качались, ляская и гладясь
Иззябшей шерстью.

Теперь качаться продолжая
В стихах вне ранга,
Бредут в туман росой лужаек
И снятся Гангу.

Рассвет холодною ехидной
Вползает в ямы,
И в джунглях сырость панихиды
И фимиама.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Февраль. Достать чернил и плакать…

Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.

Достать пролетку. За шесть гривен,
Чрез благовест, чрез клик колес,
Перенестись туда, где ливень
Еще шумней чернил и слез.

Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.

Под ней проталины чернеют,
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Материалы по теме:

• Стихи Бориса Пастернака о любви

• Анализ стихотворения Пастернака «Любить иных тяжелый крест»

• Интересные факты из жизни Пастернака: биография и отношения

• Краткий анализ стихотворения Бориса Пастернака «Июль»

• Анализ стихотворения Пастернака «Никого не будет в доме»

• Роман «Доктор Живаго» Б. Пастернака: краткое содержание по главам

• Анализ произведения Пастернака «Доктор Живаго»

• Анализ стихотворения Пастернака «Февраль. Достать чернил и плакать»

• Анализ и жанр стихотворения Пастернака «Объяснение»

• Анализ стихотворения Пастернака «Быть знаменитым некрасиво»

Я понял жизни цель и чту…

Я понял жизни цель и чту
Ту цель, как цель, и эта цель —
Признать, что мне невмоготу
Мириться с тем, что есть апрель,

Что дни — кузнечные мехи,
И что растекся полосой
От ели к ели, от ольхи
К ольхе, железный и косой,

И жидкий, и в снега дорог,
Как уголь в пальцы кузнеца,
С шипеньем впившийся поток
Зари без края и конца.

Что в берковец церковный зык,
Что взят звонарь в весовщики,
Что от капели, от слезы
И от поста болят виски.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Уже в архив печали сдан…

Уже в архив печали сдан
Последний вечер новожила.
Окно ему на чемодан
Ярлык кровавый наложило.

Перед отъездом страшный знак
Был самых сборов неминучей
Паденье зеркала с бумаг,
Сползавших на пол грязной кучей.

Заря ж и на полу стекло,
Как на столе пред этим, лижет.
О счастье: зеркало цело,
Я им напутствуем не выжит.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Хмель

Под ракитой, обвитой плющом,
От ненастья мы ищем защиты.
Наши плечи покрыты плащом, В
круг тебя мои руки обвиты.

Я ошибся. Кусты этих чащ
Не плющом перевиты, а хмелем.
Ну, так лучше давай этот плащ
В ширину под собою расстелим.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Я в мысль глухую о себе..

Я в мысль глухую о себе
Ложусь, как в гипсовую маску.
И это смерть: застыть в судьбе,
В судьбе формовщика повязке.

Вот слепок. Горько разрешен
Я этой думою о жизни.
Мысль о себе как капюшон,
Чернеет на весне капризной.